Польша

   Продать работу художника в Минске - непростая задача. Художественный рынок насыщен, среди художников была большая конкуренция. В 1990-е гг. рухнула марксистко-ленинская идеология, и многие творческие люди были вброшены в безжалостный рынок. Цены на произведения изобразительного искусства были бросовые. По моему совету Лиля сдавала свою живопись в художественный салон. Живопись продавалась, но не так часто, как хотелось бы. Говоря современным языком, нужны были новые рынки сбыта. У Лилии были родственники в Польше. Как-то, она решила съездить к родственникам, попытаться что-нибудь продать из своих картин. И поехала. Она стала ездить в Польшу постоянно. 7 лет непрерывных поездок. Историческая родина была не очень приветлива. Но помогала. Первая поездка с картинами в Варшаву Лиле очень запомнилась. Будто бы она специально искала трудности, что бы себя испытать. У Лилии был твердый характер. Она рассказывала, что пришлось идти пешком через весь длиннющий мост Юзефа Понятовского, везя на колесиках стопку холстов, багаж. Высота, внизу шумит Висла, ветер. Было тяжело, страшно. Ей так хотелось все бросить, вернуться домой. Лиля сказала себе: нет, я не могу вернуться ни с чем. И она шла дальше... На вокзале ее, красивую художницу, с картинами, заметил один поляк. Стал покупать у Лилии картины, делать заказы. Картины и копии оформлял в богатые рамы. Позднее я был, с Лилией, у этого человека в гостях. Его прекрасный частный дом золотыми руками Лилии превратился в богатый художественный музей.

   Лиля была особенный человек. Она при общении очень быстро находила общий язык с незнакомыми, простыми людьми. Какой бы профессии, национальности они не были. Она располагала людей к себе. У нее быстро появлялись друзья. Заказчики. Везде. Она нравилась мужчинам, мне не раз приходилось ей напоминать, что мужчины все устроены одинаково, и что нам всем одно надо... Помнится, ей симпатизировал, помогал пан Станислав, каждый раз, при встрече дарил нашей дочке шоколад. Хороший был человек. Умер. В ее записном блокнотике были контакты и с профессорами, архитекторами, художниками, издателями, продавцами, монашками, многими разными людьми. В каждую поездку в мы не знали где она будет ночевать в Варшаве, мы не знали где и как она питается. Я очень волновался за нее, просил прекратить эти вояжи, но Лиля меня не слушала. Как-то, она заболела в дороге, было тяжело. Однажды, она чуть не попала в рабство, нашлись какие-то, у кого с головой не все в порядке, кто хотел ее талант заставить работать на себя. Лиля взяла паспорт, бросила вещи и убежала. На Варшавском рынке, у китайцев, wszystkie piec zlotych, дешево, можно было приобрести что-нибудь. Лиля, один раз, искала в Варшаве путь к рынку, спросила у польской старушки, как пройти к рынку, Лиля хорошо говорила по-польски, но выдал, видимо русский акцент - в ответ она услышала: w Moskwie twoj bazar!

   Лиля на деньги от проданных картин закупала продукты, одежду, косметику для нашей семьи, родственников. Тяжелый багаж туда и также обратно. Все везла на себе. Я работал, смотрел дочь. Это была ее очень существенная помощь всем нам. Я встречал нашу художницу на ж/д вокзале поздним вечером, брал сумки, и мы ехали на троллейбусе домой. По пути жена рассказывала о своих польских приключениях. Дома был радостный настрой, своеобразное священнодействие - распаковка сумок. Дочка, как фокусник, доставала всякие вкусности. Пахучие кольца копченой колбасы, большие куски ветчины, банки кофе, специи, печенье, колготки, бутыли шампуней, потом появлялись куртки, джинсы, платки, еще и еще что-то в яркой упаковке с иностранными надписями... Лиля сразу все делила, что кому, старалась ни кого не забыть. Это было чудо, наша маленькая кухня, в миг, превращалась в рог изобилия, как будто наступал коммунизм. Мы делали бутерброды, пили кофе, уставшие шли отдыхать. Смотря на Лилины успехи, хорошие доходы, и чтобы не отставать от нее, позднее я уехал в Москву на заработки. Сотрудничал, как дизайнер, с рекламными фирмами 2 года. Отношения России и Беларуси не заладились и мне пришлость вернуться к семье в Минск.